В пятницу 23 апреля 1915 года на борту французского корабля-госпиталя, находившегося в Эгейском море у острова Скирос, от заражения крови скончался молодой британский офицер. Умершего офицера звали Руперт Брук…
Впоследствии его назовут "гениальным, но не реализовавшимся" поэтом - он не дожил и до 28 лет. Его жизнь, короткая и яркая, сверкнула молнией на небосводе английской литературы.
Руперт Брук родился 3 августа 1887 года в английском городе Рагби в семье учителя Уильяма Брука. После окончания Кембриджского университета в 1909 году получил степень бакалавра Гуманитарных наук. Путешествовал по Германии и Италии, а в 1913-14 годах по США, Канаде и островам Тихого океана.
С началом 1-ой Мировой войны завербовался в военно-морской флот Великобритании, где получил чин младшего лейтенанта. Осенью 1914 года служил в Антверпене. 28 февраля 1915 года, после прохождения подготовки в лагере в Дорсертшире, отплывает в составе Британских Средиземноморских экспедиционных войск для принятия участия в Дарданеллской кампании (печально знаменитая Галлипольская битва. Это о ней повествует австралийская песня "And the Band Played "Waltzing Matilda")*. Смерть помешала ему достичь места назначения.
По свидетельству современников, Руперт Брук был "одним из красивейших англичан своего времени" и хорошим спортсменом, в частности, прекрасным пловцом, как и Байрон. Но, в отличие от "хромого гения", не вышедшего статью и ростом, был высоким (около 6 футов), атлетически сложенным "юным золотым Аполлоном", с копной золотистых волос и глазами, словно синее небо. Личное обаяние, высокий интеллект и остроумие, все это создавало вокруг него толпу почитателей и друзей.
Мало, слишком мало говорит этот рассказ о поэте, но ведь творения рассказывают о своем творце больше, чем факты биографии. Недаром Киплинг в своем стихотворном завещании просил по поводу его жизни обращаться только к созданным им произведениям.
Мне образ Руперта Брука не дает покоя после прочтения его сонета "Облака", написанного во время путешествия по Южным морям.
Ранние стихи поэта не свободны от некоторой нетерпимости, сарказма, что, видимо, вызвано юношеским максимализмом и ранимостью души. Над его творчеством как бы витает тень "метафизика" Джона Донна. Но он успел создать свой неповторимый поэтический мир, где есть какой-то диковинный "Древнеримский праздник мертвых" - Амбарвалия и удивительный "рыбий рай" ("Небеса"). Рыбы надеются, что "в Грядущем - не Сплошная Сушь" и где-то вне времени и пространства "влажней вода".
Поэт сочувствует звездам ("Веселая компания") - они кажутся такими дружными, но, возможно, подобно людям, страшно одиноки "... в безбрежной бездне...".
Но все перечисленное меркнет перед стихотворением "The Great Lover". Судя по содержанию, это название можно перевести на русский язык как "Большой любитель". В тридцати строках поэт перечисляет свои любимые вещи: сверкающие белые с голубой каемкой тарелки и чашки,. "шершавый мужской поцелуй одеял",..запах опавших листьев... И, наверное, к переводу больше подходит "Великий влюбленный". Влюбленный в жизнь.
О, как он любил такие, кажется, незначительные, обыденные вещи, как сокрушался, что эти мелочи прекратятся со смертью! Пусть "нет сомнений, что где-то я проснусь", там, где пребывают "Aeterna corpora", так много дорогого остается на Земле и исчезает без следа! "С губами смех умрет. Любовь - с влюбленным".
Что он чувствовал, умирая в госпитале-корабле? Сознавал ли, что его дни и часы сочтены? Апрель в Средиземноморье жаркий. Наверное, в каюте было душно… Кто был рядом с ним? Держал его руку? Пытался облегчить его страдания? Говорят, умирающий ощущает безмерное одиночество. Что видел он в бреду? Свою, быстро промелькнувшую жизнь?
…Вот он в берлинском кафе и, скучая по родине, вспоминает, как жил в деревушке Грантчестер около Кембриджа. Его комната была завалена книгами на английском, немецком, французском языках. Летом он каждое воскресенье учился нырять. Сначала ничего не получалось, падал в воду плашмя и больно ударялся, но это не охлаждало его рвения. Зато к чаю ждал ароматнейший мед! А какие люди в Грантчестере, во всей округе нет лучше, да что там, во всей Англии, во всем мире!
…А вот он путешествует по Тихому океану, видит "Cross that rules the Southern Sky"**, посещает Таити, Гавайи, Самоа, где жил Стивенсон. Пляж около Гонолулу, звезды над морем, ароматное дыхание тропических растений. Волны, чуть светящиеся, подкрадываются к берегу; где-то заунывно " плачет" гавайская гитара, пронзая ночь. Да, экзотика прекрасна, но что сравнится с родным домом, с Англией? Вскоре после его возвращения началась I-я Мировая война, и, казалось, он тогда даже воспрянул духом:
"Хвала Творцу, что не забыл о нас,
Дал в молодости ото сна очнуться".
Поэт желал идти туда, где "худший друг и враг нам только Смерть".
Руперт Брук скончался в день Святого Георгия, покровителя Англии, которую он так любил. Похоронили его на острове Скирос, в оливковой роще примерно в миле от берега, ночью при свете факелов.
Всего за несколько недель до этого были напечатаны его сонеты "1914 год", посвященные войне, полные патриотического романтизма и говорившие о бессмертии. Они стали лучшей эпитафией поэту-воину.
Остров Скирос, маленькая рыбка на карте в Эгейском море! Мог ли представить Руперт Брук, что этот клочок суши между Европой и Азией, так далеко от его родины, станет местом его вечного упокоения? Предвидел ли поэт свой ранний трагический конец? К сожалению, часто у талантов, покидающих мир, яркий день их жизни меркнет неожиданно,и
" ... во тьме ночной
Гладь ледяная остается там,
Недвижный блеск, сияющий покой"
Были слова скорби многочисленных друзей и почитателей молодого поэта. Откликнулся на его кончину и сэр Уинстон Черчиль, тогда глава военно-морского министерства: "Поэт-воин выразил со всей простотой силы гения скорбь молодости, близкой к смерти, и несомненное торжествующее утешение искреннего и доблестного духа. Он ожидал смерти; был готов умереть за дорогую Англию, чью красоту и величие он знал; и он приблизился к краю пропасти с совершенным спокойствием, с абсолютным убеждением в правоте дела своей страны и с сердцем, свободным от ненависти к ближним".
Может быть, переживи Руперт войну, он стал бы одним из "потерянного поколения"? Но он погиб в самом начале бойни, превратившись почти в легенду. И все? Я не верю, что мы исчезаем бесследно. Американец Джойс Килмер, погибший во Франции в 1918 году 31 года от роду, написал "Памяти Руперта Брука".
У моря бурных вод в земле чужой
Черты сокрылись юного лица.
Не все допел он песни до конца,
От битв его рука нашла покой.
Но не пойдем с уныньем и тоской
Туда, к могиле воина-певца!
Ведь эхо уст его хранят сердца
И благородный облик, как живой.
Так светлый царь Израиля крушил
Врагов и прославлял Творца в псалмах.
Гимн, что солдат для Господа сложил,
Звучит средь звезд отныне в небесах;
Давид теперь под сенью вечных крыл,
С мечом в руке и песней на устах.
Наполнено предсказанием собственное стихотворение Руперта Брука "Солдат"
Когда погибну, думай обо мне:
Есть малый уголок в чужих полях,
Где Англия навек. Там в глубине
Земля скрывает драгоценный прах;
Он в Англии родился, возмужал,
Цветы ее, пути в дар получил,
Он воздух Англии родной вдыхал
И солнцем родины обласкан был.
И думай: сердце то, от зла вдали,
Навеки слившись с мировой душой,
Своим наследством делится как хлебом:
Пейзажами своей родной земли
И смехом дружеским и добротой
Сердец, счастливых под английским небом.
"Волшебный мир" Руперта Брука, в котором сосны помогают забыть горести, мертвый день отплывает в лодке в неведомую даль, чаепитие в столовой на мгновение застывает, а ночной поезд вырывается за пределы времени и пространства, не погиб, этот мир завораживает и манит. И, кто знает, не встретим ли мы поэта, когда придет наш черед покинуть грешную землю и мы, как писал Брук "уединенный обретем приют", где
"В беседе потеряем счет часам,
Без слов друг друга будем понимать;
И, мудрые, научимся мы там
Всему, что плоть лишь может отрицать".
Возможно, остров Скирос не очень изменился, И среди розового и белого мрамора по-прежнему растут маки и чабрец, и сохранилась оливковая роща, а в небе над островом и над морем плывут облака. Так же, как когда-то над Тихим океаном.
Конца им нет во мгле часов ночных,
Беззвучных волн, потоков не унять;
Вдруг могут к золотой луне поднять
Ступени снеговых клубов густых.
Одно иль два отстанут от других,
Но величаво движутся опять,
Как мудрецы, сумевшие понять,
Бессмысленно благословенье их.
Нам говорят, что мертвые живут
Вблизи деливших с ними смех, слезу.
Мне кажется, в тиши небес паря,
Они, как облака, чредой плывут
И смотрят на луну и на моря
И на людей, снующих там, внизу.
P.S. Перевод стихов сделан автором.
* "А оркестр играл "Waltzing Matilda" (англ.) - известная австралийская песня.
** "Крест, который правит Южным небом" (англ.). Из стихотворения Киплинга "The Lovers' Litany ("Молитва влюбленных").
Елена Талызина
Использованные материалы:
1. The Collected Poems of Rupert Brook
2. The Columbia Encyclopedia. Fifth Edition Copyriqht 1993.
Columbia University Press.
3. Bartleby Verse. American & English Poetry 1250-1920. New York New Bartleby Library 1999 www. bartleby.com
